Неточные совпадения
— Если прикажете, ваше сиятельство,
отдельный кабинет сейчас опростается:
князь Голицын с дамой. Устрицы свежие получены.
Коля провел
князя недалеко, до Литейной, в одну кафе-биллиардную, в нижнем этаже, вход с улицы. Тут направо, в углу, в
отдельной комнатке, как старинный обычный посетитель, расположился Ардалион Александрович, с бутылкой пред собой на столике и в самом деле с «Indеpendance Belge» в руках. Он ожидал
князя; едва завидел, тотчас же отложил газету и начал было горячее и многословное объяснение, в котором, впрочем,
князь почти ничего не понял, потому что генерал был уж почти что готов.
Порою казалось, что она считает себя совсем
отдельным великим княжеством, с князем-хозяином Владимиром Долгоруким во главе.
Напав на нить брачных историй,
князь Василий не пощадил и Густава Ивановича Фриессе, мужа Анны, рассказав, что он на другой день после свадьбы явился требовать при помощи полиции выселения новобрачной из родительского дома, как не имеющую
отдельного паспорта, и водворения ее на место проживания законного мужа.
Весь отряд под начальством Милославского, которого, вероятно, читатели наши узнали уже в начальнике
отдельного отряда, горел нетерпением вступить в бой с неприятелем; но в дружинах
князя Трубецкого не заметно было никакого движения.
Нальчик, столицу Кабарды, мы незаметно миновали поздно вечером. Проехали мимо лежащего рядом с Нальчиком Большого аула, где для местных
князей светил огнями и гремел шумом тамаши, и заночевали в
отдельной легкой постройке, кунацкой, на широких низких скамьях, обитых коврами. Огня не зажигали и перед рассветом выехали в путь, в страшное ущелье, которое перед нами зияло.
Прошло недели две.
Князь и княгиня, каждодневно встречаясь, ни слова не проговорили между собой о том, что я описал в предыдущей главе:
князь делал вид, что как будто бы он и не получал от жены никакого письма, а княгиня — что к ней вовсе и не приходил Миклаков с своим объяснением; но на душе, разумеется, у каждого из них лежало все это тяжелым гнетом, так что им неловко было даже на долгое время оставаться друг с другом, и они каждый раз спешили как можно поскорей разойтись по своим
отдельным флигелям.
Садятся за
отдельный столик.
Князь де Линь наливает два бокала.
Ардальон сразу огорошил
князя такою новостью, что все журналисты, мол, сволочь, эксплуататоры честного труда и вдобавок ни уха, ни рыла не смыслят, и что гораздо лучше взять да основать свой собственный
отдельный и независимый орган, и в нем уже невозбранно печатать все, чего только душа пожелает.
Уже не в воображении, а наяву царственную тишину ночи нарушает конский топот. Отряд, посланный отцом, возвращается… Они все ближе, можно различить
отдельные людские восклицания и голоса. Вот оживленный голос
князя Андро, а этот ненавистный — Доурова…
«
Князю Андрею вдруг стало отчего-то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом все так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хочет знать про его существование и была довольна и счастлива какой-то своей
отдельной, — верно глупой, — но веселой и счастливой жизнью. «Чему она рада? О чем она думает? Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива, — невольно с любопытством спрашивал себя
князь Андрей».
Прошло уже достаточно времени, чтобы они могли обернуть назад в слободу; между тем день проходил за днем, а они не возвращались. Григорий Лукьянович находился в сильнейшем страхе и беспокойстве. Наконец, дня через три после смерти
князя Василия Прозоровского, во двор дома Малюты в александровской слободе вкатила повозка и из нее вышли оба его наперсника. Григорий Лукьянович находился в известной уже читателям своей
отдельной горнице и, увидав в окно приезжих, сам бросился отворять им дверь.
По его распоряжению были уничтоженны
отдельные обеденные столы для государя, для цесаревича, для великих
князей и для великих княжен.
Словом, проведя за границею еще около двух месяцев,
князь, имея, как он, по крайней мере, думал, самые верные справки об отсутствии матери Ирены из Петербурга, решил, что теперь можно везти ее туда и, поселив на
отдельной квартире, ввести торжественно в салоны полусвета.
Князь Даниил Дмитриевич Холмский, поручавший ему
отдельный отряд под Казанью, после этого опыта предсказывал в нем знатного полководца.
Они вместе поехали в надлежащие учреждения и Перелешин, при помощи
князя, без труда добился в тот же день выдачи своей жене
отдельного вида и заграничного паспорта.
Князю Василью и Анатолю были отведены
отдельные комнаты.
Князь Багратион благодарил
отдельных начальников и расспрашивал о подробностях дела и о потерях.
Князю Андрею вдруг стало от чего-то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какою-то своею
отдельной, — верно глупою — но веселою и счастливою жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает? Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя
князь Андрей.